Антон Кулаков - Нечего прощать[СИ]
— Да. Ты старше, тебе и говорить первому.
— Я понял. Антоша. Я…
Ох, сколько мыслей крутилось в голове Андрея в этот момент. Продолжало шуметь в голове. От прикосновений Антона к его стопе возбуждалась и поднималась его плоть, он очень боялся выдать себя, но рано или поздно тот все поймет. Была не была, пан или пропал, в конце концов — живем один раз.
— Я люблю тебя, — произнес Андрей.
Антон повернулся к нему лицом и посмотрел в глаза. Увидел смятение и страх и сразу ответил:
— Андрюша. И я тоже люблю тебя.
Андрей обнял Антона и уперся лицом в его грудь. Он плакал:
— Я. Я не верю своему счастью. Я так боялся тебе это сказать, раскрыть перед тобой мою душу, мое сердце. Я боялся услышать нет.
— Ты бы его не услышал, — Антон продолжал орудовать ногой под одеялом, а правой рукой гладил Андрея по голове и успокаивал, — не плачь. Все теперь будет по другому. И намного лучше чем сейчас. Ты не представляешь как я счастлив, что ты мне это сказал. Мне очень дороги эти слова. И не знаю как описать то что я сейчас чувствую. Я возбуждался, прикасаясь к твоим стопам. Я хочу сделать тебе приятно, раз тебе это так нравится. Хочешь?
Андрей посмотрел на Антона и сказал:
— Мне никогда еще не было так приятно, как сейчас. Я просто не знал, что такое возможно. Я думал мне это снится.
— Расслабься. Сейчас сон станет явью.
Антон спустился в ноги. Он прикоснулся пальцами к своду левой стопы и осторожно провел рукой вниз до пятки. Андрей закрыл глаза и выдохнул от удовольствия. Его плоть продолжала нагреваться и расти, он не знал как с этим справиться и в этот момент увидел, что Антон опустился на живот. Одной рукой он разминал его стопы, а другой. О боги, другая рука его была там. Значит и он может сейчас позволить себе это. Ему нечего стесняться того, что он хочет. Правая рука медленно нырнула под одеяло и очень скоро оказалась там. Сладостная истома охватила его, подхватила и понесла вверх. Это знакомое ощущение в новых обстоятельствах оказалось гораздо сладостнее, чем раньше. Присутствие Антона и его действия поднимали все происходившее на совершенно иной уровень. Андрей впервые делал это не представляя что–либо, он не думал. Он видел и весь выброс энергии происходил от того удовольствия, что он получал и удваивал это ощущение через свои действия рукой.
А от стоп струились энергетические импульсы, он ощущал то, с какой любовью это делал Антон и в следующий момент задумал задействовать свою левую руку и потянулся к ноге Антона.
После первого прикосновения тело Антона вытянулось как струна и он застонал от удовольствия, дернулся и тут Андрей понял, что Антон испытал почти то же, что только что произошло с ним — в руку хлынуло что–то жидкое и не было конца этой сладостной истоме удовольствия:
— Я люблю тебя, Андрюша, — простонал Антон, — это было неповторимо. Я так люблю тебя.
Антон поднялся и вернулся в изголовье кровати, лег на бок и обнял Андрея:
— Теперь мы с тобой единое целое.
— Я люблю тебя, — сказал Андрей, — это было бесподобно.
— Я никогда не думал, что смогу сделать это при постороннем человеке. Но сегодня во мне все перевенулось.
— Со мной то же самое. И я не знаю, как описать то, что чувствую. Я не смогу сегодня заснуть, — сказал Андрей, — я до сих пор помню твои прикосновения. Это как наркотик. Я завишу от тебя как от наркотика. Я принадлежу тебе.
— Я тоже принадлежу тебе, — ответил Антон, — только тебе. Я убью ради тебя. Кого угодно. Я люблю тебя.
И в этот момент Андрей прильнул к Антону и нежно прикоснулся губами к его губам. Они слились в самом первом поцелуе в своей жизни. Андрей впился в Антона и их языки переплелись. Оба от удовольствия снова разгорячились, а над ними продолжали плясать блики на потолке от оптического волокна на телевизоре подсвеченного светодиодами.
А виновница всего этого наивного, детского, но эротического действа в это самое время карабкалась по карнизу собственного дома, выбирая место для прыжка. Сначала Соня бросила в траву рюкзак, потому сумку через плечо, а потом прицелилась и прыгнула. Вполне удачно приземлившись под деревом, она отыскала рюкзак, сумку и быстро побежала к выходу с территории вокруг дома. С улицы был слышен храп Виктора, уснувшего в гостиной.
Соня вышла на улицу, пересекла проезжую часть и осторожно пошла по тенистой стороне дороги, которая вела прямо к станции. Пройдя линию деревьев, накрывавших весь тротуар, Соня спустилась в подземный переход и вышла со стороны станции. Там ее ждали в машине Тимофей и Женя. Она села на заднее сидение. К ней обернулся Женя и они обменялись поцелуями:
— Милая, с тобой все в порядке? Я так волновался?
— Хвоста я вроде бы с собой не привела.
— И на том спасибо, — отозвался Тимофей, — Здравствуй, Соня. Ну что, — обратился он к брату, — едем?
— Поехали, — сказал Женя.
Машина сорвалась с места и удалилась в южном направлении. А над лужайкой дома Носовых продолжали переливаться трелями звуки храпа Виктора и шевелиться занавески в такт этим грубым колебаниям.
Через тридцать минут, проехав без приключений центр братья припарковали машину в подземном гараже и поднялись на лифте в гостиную. Их там уже ждали Ирина и Анастасия. Женя ожидал, что сейчас ему скажут ободряющую, хорошую новость, что тетушка возьмет их под свою опеку и позволит Соне остаться в доме Гордеевых и все будет прекрасно. Все таки дом очень хорошо охранялся. Но то, что ему предстояло услышать ожиданий не оправдало.
Анастасия очень холодно поздоровалась с Соней:
— Вечер добрый, — сказала она в ответ на ее приветствие.
Потом в разговор вступила Ирина:
— Соня, скажи пожалуйста. Как фамилия твоего отца?
— Носов. Виктор Носов, — ответила Соня. Она еще не совсем поняла что происходит.
— Значит так, — жестко сказала Анастасия, — я не буду вам объяснять причину своего решения, разве что скажу, что проблема в прозвучавшей фамилии Носов.
— Ничего не понимаю, — сказал Женя, — вы нам поможете?
— Тетя, что за дурость творится? — встрял Тимофей.
— Никакая это не дурость, — сказала Ирина, — я согласна с решением вашей тети.
— Значит так. Женя, — сказала Анастасия, — я дам тебе денег на съем квартиры, где вы сможете жить. Мешать вам встречаться я не буду, вредить тоже. Возможно, я помогу вам подработать, но это, наверное лучше сделает Андрей. Взамен я хочу, чтобы после сегодняшней ночевки Соня тут больше не появлялась. В этом доме не рады никому с фамилией Носов. Для меня, и для всех нас это клеймо на всю жизнь.
— Но почему? — воскликнула Соня, — что такого между нашими семьями? Почему все молчат и ничего не говорят?
— Я уже сказала раньше, — ответила Анастасия, — разъяснять подробности я не буду. Принимайте то что есть, в конце концов этого и так уже немало. Я предполагаю что мне и так следует ожидать определенных последствий от всего этого. Так что укрывать вас здесь я не стану принципиально, а то, что ты переночуешь сегодня здесь. Я сделаю вид, что не знала этого. Мне так будет легче.
Анастасия встала с дивана и прошла в кабинет, оставив молодых в недоумении.
— Бабушка! — первым опомнился Тимофей, — хотя бы ты можешь сказать, в чем дело?
— Нет, Тимоша, я ничего не скажу. Я только могу вам подтвердить, что понимаю реакцию вашей тети. Со своей стороны скажу, что я не так резко отношусь к Соне и потому очень рада знакомству с ней. Я буду стараться вам помогать. Мне кажется что даже лучше, что вы будете жить не здесь.
Больше ничего из Ирины выудить не удалось. Женя и Соня ушли в комнату, Тимофей тоже. Ирина осталась в гостиной одна.
В кабинете Анастасия и Евгений обсуждали случившееся:
— Все таки ты чересчур злопамятна, — сказал Евгений, — чем девочка провинилась в том, кто ее отец?
— Ага, — парировала Анастасия, — значит я должна была их срочно запустить к нам в дом, а потом отвечать перед милицией — а эти психи завтра побегут в милицию и накатают заявление о похищении — что я укрывала похищенную дочь? Ты этого хочешь?
— Нет. Я просто не просчитал такого развития событий.
— У меня вообще ощущение что ты все время спишь. Как ты тогда все проспал и не заметил, так и сейчас. Кстати, что у тебя с Кларой? Последнее время она подозрительна до ужаса. У меня расспрашивала в какое время ты бываешь на работе, куда ездишь.
— Да ну ее, — отмахнулся Евгений, — она все думает, что я ее бросить хочу, так как она стареть начала.
— А она начала стареть? — ахнула Анастасия, — а я то и не заметила.
— Смеешься. Она все время на этот счет ноет.
— А тебя это утомлять начало. Бедная Клара, как я ее жалею.
— А меня кто пожалеет, Настя?
— Тебя? Да ты всю жизнь делал вид, что жалел других. Я до сих пор помню как бабушка говорила, что у нас Евгений такой чувствительный. Говорила то она так. Только я помню, что когда она умерла после гибели твоих родителей, ты стоял с каменным лицом на кладбище. А потом, помнишь куда ты смылся с помина?
